Они называют друг друга «малятко», «смайлик», «горобчик», «кошенятко». Она – верующая. Он – атеист и бывший узник «ДНР», открывший на компенсацию от государства единственный в Каменец-Подольском секс-шоп.
Бизнесмен Игорь Сапожников был одним из счастливчиков, спасенных во время первого масштабного обмена пленных в конце 2017-го. Боевики арестовали его в Донецке летом 2015-го, обвинив в шпионаже и хранении оружия.
Выжить в плену Сапожникову помогла любовь. Не имея возможности увидеть любимого, Ирина Легостаева поддерживала Игоря долгих 28 месяцев, пока он был за решеткой.
Ради пяти минут свидания в СИЗО, Сапожников и Легостаева расписались по «законам» «ДНР».
Когда Игорь вышел на свободу, они расписались вновь – по законам Украины. Церемония прошла в Киеве, в День влюбленных ровно два года назад.
История Игоря и Ирины показывает: в досужих разговорах и фейсбучных войнах, касающихся того, стоит ли вызволять наших пленных любой ценой, ответ скорее «да», чем «нет».
– Когда мы находились там, за решеткой, мы не хотели, чтобы нас поменяли так, чтобы мы потом чувствовали, что Украина из-за нас
– Мій коханий обрав гідність замість небезпеки. Половина мене тоді хотіла, щоб він повернувся додому будь-якою ціною. Інша половина знала – є цінності, важливіші за кожного з нас. Всі, хто зараз причетний до обміну, має битися до останнього, щоб ціна потім не заважала спати тим, хто вийшов на волю. Треба битися до останнього, щоб врятувати і щоб не втратити. Ворог диктує свої умови. Не може бути простого рішення. Хочеться, щоб всі були вдома, але не будь-якою ціною, – уверена Ирина.
«Украинская правда» рассказывает историю дончан, чью любовь не смогла убить «русская весна», плен, побои и разлука, длившаяся больше двух тревожных лет.
Секс-шоп. «Важливо, щоб замикання не було»
– Хочу дружині щось цікаве підібрати. Що можна? – спрашивает мужчина лет под 50.
– Трусики – як варіант, – понимающе улыбается продавец. – Є такі, що взагалі не гріють, але класно розігрівають настрій.
Може бути і якась іграшка. Масажерчики. Ось – «яєчко» з дістанційним керуванням.
– Кнопка окремо?
– Так. Плюс цього «яєчка» для жінки – тренування м'язів.
– Батарейки які – пальчикові? – проявляет интерес покупатель.
– Тут трошки незвичайні, – отвечают из-за прилавка. – Зараз покажу, як працює. Воно має 12 швидкостей.
Магазин Сапожниковы открыли на четвертом этаже здания возле городского рынка. Не всем пожилым клиентам удобно, потому что нет лифта. Зато сюда не доходят случайные люди и зеваки
Помещение наполняет жужжание. Звук нарастает, становится похожим на работающую дрель.
– Це цікаво, – соглашается клиент, подбирая аккуратно слова. – Мені просто важливо, щоб замикання не було. Це ж в… організм вставляється, розумієте?
Этот пикантый диалог в центре Каменец-Подольского добавляет красок в пасмурный, сырой февральский день.
– Накануне Дня влюбленных у нас ажиотаж, – объясняет Игорь Сапожников. – Сегодня работаем вместе с женой.
Игорь и Ирина – владельцы единственного в Каменец-Подольском секс-шопа.
На первую партию товара Сапожниковы потратили 80 из 100 тысяч гривен компенсации, которую Игорь получил после освобождения из плена
В этом древнем и одном из самых самобытных городов Украины такие магазины открывали и раньше. Говорят, три-четыре раза за годы независимости. Но бравшиеся за пикантное дело подольские бизнесмены так и не смогли найти путь к сердцу горожан.
Игорю и Ирине удалось.
– За полтора года после открытия у нас было около восьми тысячи человек – примерно 10% взрослого населения города, – рассказывает Игорь.
Супруги работают продавцами сами – с 11 часов до 19.00. Шесть дней в неделю, включая субботу и воскресенье
Те, кто покупает у Сапожниковых интимные товары, вряд ли догадываются, что довелось пережить этой улыбчивой и счастливой паре.
Любовь помогла им остаться вместе и остаться людьми, несмотря на приход «русской весны», потерю денег, бизнеса, допросы, побои и тюрьму.
Он. «Все пошло коту под хвост»
Для 46-летнего Игоря Сапожникова Каменец-Подольский город не чужой. Здесь он родился и прожил три года. Но потом уехал с мамой на ее родину, в Краматорск.
После освобождения из плена у Сапожниковых был выбор – поехать жить на Донбасс, в Краматорск или Каменец-Подольский. Ирина сказала, что хочет жить в Каменце.
Школу и техникум он закончил в Краматорске, а военное училище – в Каменец-Подольском, в 90-х.
– Затем меня отправили служить. Это была бригада МЧС на шахте «Глубокая», между Донецком и Макеевкой, – вспоминает Игорь.
Его опыт мог пригодиться боевикам и ФСБ-шникам, взявшим власть в Донецке в 2014-м. Игорю предлагали стать инструктором по разминированию в оккупационных структурах. Но получили отказ.
Из МЧС Игорь уволился еще в 2005-м, работал в букмекерском и лотерейном бизнесе. «Русскую весну» встретил в должности директора сети, состоящей из 60 пунктов продажи спортивных лотерей в 12 городах Донецкой области.
– Эта тема бурно развивалась, – рассказывает Игорь. – Как раз намечался чемпионат мира по футболу в Бразилии. Но все, во что вкладывали огромные деньги, пошло коту под хвост. К середине лета 2014-го нас начали грабить местные так называемые «повстанцы», которые выглядели, как откровенная быдлота. Выбивали двери ногами, срывали телевизоры со стен. Наводили на кассиров стволы. Выносили все, даже мусорные пакеты и бытовую химию.
Те, кто пытался возглавить анархию в 14-м, выходили на Игоря, предлагали на базе его контор сделать «Национальную лотерею ДНР». Но Сапожникову это было неинтересно.
Он пытался сохранить оставшееся имущество, чтобы переправить через блокпосты на свободные территории.
– Мы начали постепенно трудоустраивать коллег по другим филиалам в Украине, – делится Игорь. – Остатки имущества свезли на склад в Донецке. Тогда ахметовские фуры заходили с гуманитаркой. Обратно они вывозили свои вещи, и у меня была договоренность, что захватят и наше. Но не успели. В 2015-м Ахметову запретили въезжать. А меня арестовали.
О тех смутных временах Сапожников вспоминает со снисходительной улыбкой. Даже в самые сложные моменты, в подвалах «ДНР», когда многие сошли бы с ума или полезли в петлю, он знал: стоит жить ради той, кто ждет его на воле.
Она. «Якщо його не стане, піду мститися»
Ранним утром 25 августа 2015-го в квартиру в Пролетарском районе Донецка постучались. За спинами сотрудников ЖЭКа, которые попросили хозяев открыть, стояла толпа автоматчиков.
Игоря Сапожникова арестовали по обвинению в шпионаже и хранении оружия.
В этой квартире Сапожников и его любимая, Ирина Легостаева, прожили пять лет. Они хотели встать на ноги, заработать деньги, купить жилье, устроить свадьбу, родить детей. Для осуществления мечты почти все было готово, но в стройный план вмешался «русский мир».
Ирина родилась в Дебальцево, 25-тысячном городке Донецкой области, который до войны был одним из самых крупных железнодорожных узлов Украины.
Последние ее воспоминания о малой родине – разбомбленные дома, безнадега и упадок.
– Було таке відчуття, ніби мій дім заповнили таргани, – описывает она увиденное несколько лет назад.
Ирина, уроженка Донбасса, отлично говорит по-украински. Быть украиноязычной для нее – принципиальное решение.
– По лінії матері говорили українською, – поясняет она. – Для мене не відбулося переходу. Я завжди знала українську. На рівні з російською. У 2013-му (начало Майдана – УП), коли почалася тема ідентифікації себе як українця, постав вибір – ким ти є. Цей вибір я зробила в одну секунду.
Пробыв больше года в оккупированном Донецке, закончив все дела, летом 2015-го Ирина вместе с сестрой, мамой и Игорем запланировали отъезд.
– Все було готово – авто, речі, – рассказывает она. – Але напередодні Ігоря заарештували. В перші дні було страшно в квартирі. Подруга сказала, що можу залишитися в неї. Вона тоді реально змушувала мене їсти, спати, приводила до тями. Говорила: «Якщо помреш у мене на дивані, то мої діти цього не переживуть!».
– Коли Ігоря забрали, прийняла для себе рішення, – продолжает она. – Буду битися за нього до останього. Або піду мститися, якщо його не стане. Мені треба було прийняти якесь рішення, щоб знати, як жити далі.
Через несколько дней Игорю разрешили позвонить.
– Він розповів, що йому загрожує тюрма до 20 років. Я сказала собі: «Двадцять? Ок, буду чекати двадцять!». Деякі знайомі питали: «Навіщо тобі це треба? Через двадцять років дітей народити вже не зможеш». Я відповідала: «Мені треба або з ним, або взагалі нічого не буде!». Це не був героїзм, я просто розуміла, що без цієї людини для мене життя взагалі немає.
Они. «Читали мысли друг друга»
За решеткой в «ДНР» Игорь Сапожников провел 28 месяцев, прежде чем попал в списки во время первого масштабного обмена пленными в конце 2017 года.
Сначала две недели в подвале «министерства госбезопасности ДНР», в бывшем здании апелляционного административного суда.
Воздух в наглухо закрытую камеру поступал только тогда, когда открывали массивную железную дверь.
– Конечно, били, но не каждый день, – вспоминает Сапожников. – Во время допросов по ушам ездили: «Ты же офицер, ты же русский человек! Зачем тебе эти американцы? Зачем тебе эти фашисты?».
Там были ФСБ-шники. Один капитан из Коломны хвастался, что получает 90 тысяч рублей, и что Путин – молодец.
Большую часть времени из 28 месяцев плена Сапожников отсидел в донецком СИЗО, недалеко от проходной металлургического завода.
Когда-то одноместную камеру для смертников в полуподвальном помещении переделали в двухместную. Она была настолько узкой и маленькой, что можно было только лежать или стоять. Ходить – боком. Под потолком – кусочек окна, за которым асфальт. Игорю дали 18 лет строгого режима. После вынесения приговора отправили в колонию №32, в Макеевку. Там он провел еще около полугода.
Сегодня о своих злоключениях Сапожников рассказывает спокойно и с улыбкой. В окружении полок с искусственными вагинами, эрекционными кольцами, вакуумными помпами, вибраторами и массажерами простаты.
Из радио за его спиной тихо льется «Я не здамся без бою».
– Там, за решеткой, меня спасала вера в то, что меня обязательно вытянут, – говорит Игорь. – Понимание того, что там ждет моя любовь. Было постоянное ощущение, что меня не забыли.
– Ми читали думки один одного, – смотрит влюбленно Ирина на мужа. – Я йому через адвоката якусь річ передаю, а він: «Якраз хотів це попросити. Як вона дізналася?». Це звучить фантастично, але якщо 24 години на добу про когось думаєш, справді любиш, то просто відчуваєш людину на відстані.
Липовая свадьба. «Це наші п'ять хвилин та інших, можливо, вже не буде»
С конца августа 2015-го по лето 2016-го Ирина ни разу не видела любимого.
Для того, чтобы встретиться, они решили расписаться по «законам ДНР» прямо в СИЗО.
– До тих законів ми не ставилися серйозно, але то був вихід, – будто оправдывается Ирина. – Щоб хоча б разок побачити коханого. Нам дали всього п'ять хвилин, і то було велике щастя. То була типова виїзна церемонія. Мені говорили: «Куди ти лізеш?». Я відповідала: «Це – кохання».
– Мы хотели взбодрить друг друга, – подключается к разговору Игорь. – Я хотел ей показать, что люблю, что счастлив. Чтобы ей стало теплее на душе. Хотел просто ее обнять и поцеловать.
Ирина хранит «фейковое» свидетельство о браке, полученное в «ДНР» (на фото слева) и настоящее – как два символа того, что любовь сильнее стен и решеток.
7 июля 2016-го для Ирины стало одним из самых счастливых в жизни дней.
– Здається, я взагалі землі під ногами не відчувала, – до сих пор не скрывает она эмоций. – Знаєте, якщо людина тоне, то хоче вдихнути – отаке було сильне бажання побачити Ігоря.
На роспись в СИЗО Ирину собирала подруга. Пыталась остановить слезы: «Всё, едь! Незамужняя не возвращайся!».
Нарядных вещей у невесты не было: сарафан, кеды на босу ногу и бант для волос, который дала дочь подруги.
Для росписи Ирина купила два простых серебряных кольца. Друзья шутили: «Пускай от нечисти будет защита».
– Коли я його чекала, був неймовірний стан, – описывает она те несколько минут. – Була, можна сказати, нєвмєняємая. Не розуміла, що відбувається. Ревіла, не могла зупинитися. Коли нам зачитували наші права та обов'язки за їх законами, нам було байдуже. Ми обіймалися, не могли відчепитися один від одного. Нам казали: «Ви сюди не цілуватися прийшли! У нас тут серйозна справа». Але ми розуміли, що це наші п'ять хвилин та інших, можливо, вже не буде.
Новобрачные обменялись кольцами, но оставить одно из них Игорю не разрешили.
Ирина повесила кольцо мужа на веревку вместо креста и проносила полтора года у сердца, пока нога любимого не коснулась взлетки аэропорта «Борисполь».
Любовь. «Боротьба один за одного»
Все стало на свои места 27 декабря 2017 года – Украина встречала своих пленных героев. Покалеченных физически, психологически, но от того еще более любимых и родных.
Как признается Игорь Сапожников, эйфория – главное, чувство, которое он испытал, находясь на борту Ил-76. Он был свободен и летел туда, где ждала та, благодаря кому он остался жив.
– Так очікують дива. Була впевненість, що нарешті найгірше позаду. Я також відчувала ейфорію, коли була на летовищі, коли йшла офіційна частина. Не відчувала ні часу, ні холоду, – вспоминает Ирина.
Скрепить свою любовь, которая и так не требовала доказательств, они решили еще раз, по украинским законам. Церемония прошла через пару месяцев в «Шоколадном домике» в Киеве, 14 февраля 2018 года.
– Нам треба було залишити той час полону позаду, розпочати нове життя. І я таки одягла білу сукню, про яку мріяла! – смеется Ирина.
Ирина и Игорь расписались по украинским законам в Киеве в День Святого Валентина.
Через полгода счастливая пара переехала в тихий Каменец-Подольский. Подальше от столичных пробок, напряжения и вечной суеты.
Компенсацию в 100 тысяч гривен, которую получил Игорь от государства после плена, вложили в новый семейный бизнес.
– Когда я сидел за решеткой в Донецке, один из сокамерников рассказывал, что привозил в город секс-товары. Каждую неделю по два ящика. Шли бои, город был наполовину пустой, но спрос на них все равно был. Выйдя на волю, я подумал, почему бы не попробовать? – рассказывает об истоках идеи Сапожников.
Ирина говорит, что они не просто продают интимные игрушки. Их задача – просветительская. Объяснять консервативным украинцам, что безопасный секс – очень важно для здоровых отношений
Сегодня вместе с женой он знает о секс-игрушках почти все. И может долго объяснять, зачем все это нужно. Но секрет их успеха совсем в другом.
В их словах, жестах, взгляде нет ни капли пошлости. Только любовь и нежность.
– Секс-шоп – це не про секс! – уверяет супруга. – Це про любов та уважність. Секс – це не тільки проникнення. Це і турбота, і довіра, і тепло один до одного. Це взаємопроникнення душ, а потім тіла.
Те, що ми продаємо – просто помічники в стосунках. Вони допомагають бути собою. Але не замінять на 100% пристрасть. У нас тут така собі аптека для почуттів, для підігріву власних бажань.
Есть ли рецепт настоящей любви?
– Я знаю одну складову, – охотно отвечает Ирина. – У нас рівність в стосунках. Є довіра, повага.
Кожний робить те, що вміє краще. Ми не ділимо на чоловіче й жіноче. Ми разом з 2008 року і були разом, коли нас розділяли тюремні стіни. Спорідненість душ – це основне.
Якщо бути поруч зі своєю людиною, то взагалі нічого не зламає. Ми були настільки впевнені один в одному, що знали: все переживем!
– Когда в первые дни попал в подвал, думал – мне конец. И лучше бы она меня забыла, – говорит Сапожников.
– Наївний хлопець! – улыбается Ирина.
– Любовь помогала мне там выжить, – продолжает Игорь. – Тебя ждут, о тебе заботятся, тобой дорожат – это чувство наполняло внутренней силой. Помогало подбадривать остальных ребят за решеткой. По словам Игоря и Ирины, залог прочных отношений – умение говорить, не замалчивать проблемы, решать их совместно
Много лет назад, когда я встретил Иру, ощутил душевный покой. Моя душа наконец перестала метаться.
– Я просто вмію класно пакувати передачі у в'язницю, – шутит она, но заканчивает романтично-серьезным тоном. – Що таке кохання? Коли жити не можеш один без одного. Це впевненість, що для когось ти абсолютно цінний. Яким би ти не був. Мій чоловік не очікує від мене подвигів, смачної їжі, прибирання. Він щасливий просто тим, що я живу. Я щаслива тим, що живий він. Цього достатньо. Говорять, кохання – великий труд. Так. Але це не боротьба один з одним. І не боротьба із собою. Це – боротьба один за одного перед цілим світом. Якщо споріднена душа поруч, то ви – непереможна сила.
Евгений Руденко, Эльдар Сарахман, УП
Коментарі